Нир дописал последнюю строчку програмного кода и откинулся на спинку кресла. До заветной половины шестого оставалось ещё четыре часа, работа на сегодня была закончена, хотелось отдохнуть и поразвлечься.
Нир посмотрел на сидящего напротив Омри, увлечённо царапающего курсором по экрану фотошопа.
Омри отличался крайне субтильным телосложением, чрезвычайно острым и циничным чувством юмора, а также, до призыва, поразительной доверчивостью и простотой. В этом он безусловно удался в маму, ибо Омрин папа был и остаётся эксклюзивным импортёром фирмы Самсунг в Израиле и не верит на слово никому и никогда.
Почувствовав взгляд Нира, Омри заёрзал на стуле.
- Тебе чего, поляк малохольный? - спросил Омри. Надо заметить, что принадлежал он к роду Охаюнов, пятьсот лет наводивших ужас на Северную Африку. В силу исторических причин Нир, выходец из Польши, называл его просто и ласково: "черножопый". Омри платил ему той же монетой.
- Ничего. Смотрю вот на твою коричневую морду, и всё меньше хочется отрывать глаза от экрана, - сказал Нир. "Что бы придумать, а? Как же тебя наколоть?" - думал он, изнывая.
Взгляд его упал на новенькую цифровую рацию.
Эти игрушки поступили на базу с месяц назад, и выдали их только ключевым фигурам воинской части. Поскольку программу для учёта раций писал лично Нир, в список ключевых фигур он и Омри попали автоматически. Как и в список особо важных караульных, которым полагался укороченный М-16 вместо обычной метровой "швабры" (это Омри проявил инициативу и компьютеризировал оружейную). Точно также и приходить поутру на базу им разрешалось на час позже, чем остальным, а в караул они заступали теперь раз в четыре месяца, для галочки.
Мысли Нира обрели конкретную форму.В его голове сложился план, и, придав лицу нейтральное выражение, он потянулся к Аутлуку.
Конечно, пользоваться армейской электронной почтой в личных целях строго воспрещается. Есть даже армейский закон, сулящий страшные кары ждут тому, кто попадётся ревизорам с почтовым сообщением не по делу. К счастью, другой армейский закон воспрещает ревизорам просматривать собственно текст сообщения, ограничиваясь заголовком. Поэтому Нир одно за одним отправил несколько сообщений, написав в заголовке загадочное "форма 630 для в/ч 991бис".
Через три минуты рации на столе затрещали.
- Нир, Нир, маму твою так! - раздался голос с сильным русским акцентом.
Нир схватил рацию со стола.
- Ну, в чём дело, русски примитивски барбарски?
- Твоя дерьмовая программа опять повесила мой компьютер. Или ты сейчас притаранишь свою польскую задницу в мой кабинет и всё починишь лучше чем было, или я тебя закопаю!
- Иду, иду, - сказал Нир и скрылся за дверью.
Омри взял рацию и затянул гнусавым голоском : "Нир попёрся по жарюке, а я под кондиционером! Нир потный и вонючий ашкеназ, а я сефард и не пахну!".
Рация пискнула и раздался испуганный голос Нира.
- Придурок! Нас сейчас командир базы услышал! Сказал, что нам через полчаса к нему на разбирательство - использование рации в личных целях!
- Да я его маму ... - после чего в эфир полетело краткое описание первородного греха в извращённой форме между мамой командира и Охаюном-младшим.
Через пять минут в кабинет влетел взмыленный Нир.
- Всё, молись, салага! Он тебя услышал!
- Кто он? - не понял Омри. В его семье к религии относились с уважением.
- Да не Он, а командир базы. Полковник, напоминаю тебе,который может законопатить на пару месяцев в тюрьму - это ему как пописать сходить. Говорят, на прошлой должности он засадил своего водителя на 3 месяца. В общем, хана тебе, Охаюнина.
Омри недоверчиво прищурился. Год и два месяца службы в одном кабинете с Ниром научили его осторожности.
"Опять дурит. Ну уж нет, меня уже так просто не обманешь," - ухмыльнулся он, ухватил телефонную трубку и позвонил знакомому секретарю командира базы.
- А, Омри! Слышал, слышал. Босс тут промчался уже, яростный, как бык на корриде. Хочет крови, причём свежей и твоей. Думаю, меньше чем 14 дней в четырёх стенах тебе не светят.
- Ладно, спасибо.
Омри положил трубку и посмотрел на Нира. Ухмылка на его лице стала слегка кривой.
Нир пожал плечами, как бы говоря: "Сам виноват!".
Омри снова взял трубку и позвонил писарю дисциплинарного отдела.
- Охаюн! Какое совпадение! Я как раз заполняю бланк для твоего суда. Вот скажи мне, ты Омри через "Алеф" или через "Аин"? А то, понимаешь, оформить надо правильно...
- Через "Аин", - машинально пробормотал Омри.
- Ты что такого учудил, что вся база на таких нервах?
- Да так, недоразумение одно.
Ухмыляться больше не получалось.
В этот момент зазвонил телефон. То был непосредственный начальник Нира и Омри, майор Ади Барзилай.
- Омри, мне только что звонил главный. Сказал, что после того, как ты выйдешь из тюрьмы, он выкинет тебя к чертовой матери в Газу, мыть танки до конца твоей службы. Ты же знаешь, он может. Я, конечно, попытался тебя отмазать, но, блин, не получилось. В общем, дело плохо, советую тебе приготовиться к худшему на всякий случай.
- П-понял, Ади. С-спасибо - только и смог сказать Омри.
Его лицо приобрело тот же светло-серый цвет, в который, по слухам, когда-то выкрасили стены его родного кабинета - так называемая "яичная скорлупа", успокаивающая глаз и способствующая сосредоточению.
Семейство Охаюнов всегда отличалось способностью заговорить зубы кому угодно. Особенно какому-то военному, по определению лишенному воображения. Уповать оставалось только на эту самую семейную наследственность, потому что солдат перед полковником беззащитен, как улитка без раковины.
Омри встал из-за стола и на ватных ногах направился в коридор. Пригладил волосы у зеркальца, заправился. Поправил берет на плече. Достал из тумбочки ваксу и щётку, надраил ботинки. Руки его подрагивали.
Нир наблюдал за ним с неподдельным интересом.
Омри подошёл к столу тяжёлым шагом и набрал номер дисциплинарного отдела.
- А когда мне на суд?
- Суд? Бог с тобой, дружище, ты о чём.
Омри не поверил своим ушам. Неужели у полкана такие связи, что его законопатят на губу без суда?
- Как это - не будет суда? - спросил Омри.
- А вот так. Пошутили мы. Другу своему спасибо скажи. Макиавелли на его фоне - пацан сопливый.
Омри медленно перевёл взгляд на место где стоял Нир, то тот уже делал ноги. Горячая кровь марроканских предков взбурлила в жилах Омри и, с криками "Убью белую сволочь!", он рванул вслед за другом на улицу.
Через полчаса Нир и Омри, запыхавшись от бега и хохота, ввалились обратно в кабинет и уселись по местам.
Нир взял фломастер и торжественно дорисовал ещё одну палочку возле имени Омри на небольшом плакатике, висевшем на стене под часами. Счёт был 7:0 в его пользу. До конца дня оставалось больше трёх часов...
