международный информационный проект "РУССКИЙ ДИАЛОГ"

Внимание! "Русский Диалог" изменил адрес.
Теперь к ссылке rus-dialog.com добавляем ACTIVEBOARD, получается Rus-Dialog.Activeboard.Com.
Постепенно на форуме все ссылки относящиеся к Rus-Dialog.com и Sobesednitsa.Activeboard.com будут заменены на
Rus-Dialog.Activeboard.Com

1796 - Гомеопатия и прививки – Гомеопатия – Труды Самуила Ганемана – Кофе в своём действии на организм
Кофе в своём действии на организм
(Der Kofee in seinen Wirkungen. Leipzig bei Steinacker, 1803)
Врач-гомеопат, 1889, 9-10, с. 458-473

Лекарства суть вещества не питательные, но изменяющие здоровое состояние тела; всякая же перемена здорового состояния тела представляет уже неестественное, болезненное состояние его.

Кофе есть только лекарственное вещество.

Все лекарства в сильной дозе оказывают неприятное действие на чувства здорового человека. Никто в первый раз в своей жизни не курил табаку без отвращения, ни один здоровый человек в первый раз в своей жизни не пил со вкусом неподсахаренного черного кофе. Эго указание природы, чтобы мы избегали первого случая для нарушения законов здоровья и не так легкомысленно попирали в себе инстинкт, предостерегающий нас и оберегающий нашу жизнь.

При продолжительном употреблении этих лекарственных вкусовых средств (к чему нас соблазняют мода и примеры), привычка мало-помалу заглушает те неприятные впечатления, которые они первоначально произвели на нас; они делаются для нас даже приятны, т.е. неприятные впечатления при их первоначальном употреблении не отталкивают нас более при дальнейшем употреблении и кажущиеся приятными действия их на наши органы чувств обращаются для нас мало-помалу в потребность. А искусственные потребности обыкновенный человек считает для себя счастьем и с пользованием ими мало-помалу связывает идею вкусовых наслаждений.

И так как мы уже до известной степени стали болезненны, то наш инстинкт, быть может, стремится по крайней мере облегчать это болезненное состояние дальнейшим употреблением этих лекарственных вкусовых средств, т.е. той паллиативной помощью, которую они доставляют против страданий, возбуждаемых иногда ими же самими.

Для уразумения этого положения служит наблюдение, что все лекарства возбуждают в теле два совершенно противоположных друг другу состояния. Их первичное, начальное действие прямо противоположно их последующему вторичному действию, т.е. тому состоянию, которое они оставляют в теле после прекращения, спустя несколько часов, их первичного действия.

Бóльшая часть лекарств как в своем первичном, так и во вторичном действии вызывают нарушения в здоровом теле и неприятные чувства и боли, иные в их первичном, и иные, противоположные первым, в их вторичном действии, и даже продолжительное употребление их не оказывает на здорового человека никакого приятного действия.

Только немногие лекарственные вещества, которые утонченный, падкий до наслаждений свет выбрал как вкусовые средства, делают из этого некоторое исключение, по крайней мере в их первичном действии. Они обладают редким свойством возбуждать при умеренном продолжительном употреблении в своем первичном действии род искусственного повышения обыкновенного состояния здоровья, искусственно оживлять и вызывать почти одни только приятные ощущения, между тем как неприятные ощущения, которые они способны вызывать в своем последовательном действии, пока человек еще довольно здоров и ведет в других отношениях здоровый и естественный образ жизни, имеют в течение некоторого времени ничтожное значение.

К этому небольшому классу лекарств, втиснутых в число вкусовых средств, принадлежит также и кофе со своими частью приятными, частью неприятными действиями, хотя и те, и другие, как это ни странно, может показаться, почти неизвестны.

Его неумеренное и беспорядочное употребление в обыденной жизни почти во всякое время дня, его применение в столь различном количестве и крепости, его распространение среди самых разнородных классов, его всеобщее употребление людьми самых разнообразных возрастов и телосложений, самого разнообразного здоровья и образа жизни, ежеминутно сбивает с точки зрения и все это делает крайне трудным вывести его истинные действия и извлечь из них чистые результаты. Так, кружок с ясными словами и знаками шрифта может быть легко описан, но когда этот кружок будет вращаться с большой скоростью, то все делается неясным, все слипается друг с другом даже для глаз самого зоркого человека.

Только точное, продолжительное, беспристрастное, огражденное по возможности от ошибок наблюдение и тщательное сведение наблюденных явлений к их причинам учит нас относительно действия важнейшего из всех напитков — кофе.

Его первичное действие в общем представляет более или менее приятное повышение жизнедеятельности; животные, естественные жизненные отправления (как их называют) делаются, благодаря ему, искусственно повышенными, возникающее же спустя несколько часов мало-помалу вторичное действие прямо противоположно — неприятное чувство нашего существования, понижение жизненности, какое-то расслабление животных, естественных и жизненных функций.

Если непривычный к кофе человек выпьет умеренную порцию кофе или же привычный к нему выпьет чрезмерную, то в течение первых часов его самосознание, чувство собственного бытия жизни делаются живее. Его пульс бьется полнее, быстрее, но слабее. Оп получает резко ограниченный румянец щек, румянец, не теряющийся незаметно в близлежащих частях, но отграниченный, как красное пятно. Лоб и ладони покрываются теплым потом. Он чувствует себя теплее, чем прежде; ему приятно, как-то тоскливо тепло. Появляется какое-то сладострастное биение сердца, как будто от большой радости. На руках выступают вены. Снаружи у него также чувствуется возвышенная теплота, но теплота эта, даже и после более значительных порций кофе, никогда не переходит в жар (скорее во всеобщий пот); жгучего жара никто не испытывал после него.

Присутствие духа, внимательность и сочувствие к окружающему делаются бодрее, чем в здоровом, естественном состоянии. Все внешние предметы получают как будто вызывающую удовольствие окраску, какой-то, если я смею так выразиться, радостный свет, и, если порция кофе была необыкновенно сильна, то какой-то до чрезвычайности приятный блеск. У потребителя кофе в первые часы сквозит довольство самим собой и всеми внешними предметами, и это в особенности возвысило кофе до общественного напитка. Все получаемые приятные ощущения быстро возрастают (хотя и на короткое время) до энтузиазма. Всякого рода неприятные воспоминания или неприятные естественные ощущения умолкают в этой блаженной лихорадке.

В здоровом и самом по себе спокойном естественном состоянии человека, неприятные ощущения должны сменяться приятными; это мудрое устройство нашей природы. И во время начального действия этого лекарственного напитка все доставляет удовольствие, и даже функции тела, соединенные при естественном состоянии здоровья с неприятным, почти граничащим с болью ощущением, совершаются теперь легко, даже с каким-то чувством благосостояния.

В первое мгновение или в первые четверть часа после пробуждения, особенно если это случилось раньше, чем обыкновенно, всякий, если только он жил не вполне суровой жизнью, чувствует неприятное ощущение не вполне пробудившегося сознания, мрачности, лени и вялости в членах; быстрые движения и размышления затруднительны.

И вот, кофе почти моментально разгоняет это естественное неприятное ощущение, эту немощность духа и тела, мы скоропостижно оживаем.

По окончании дневной работы мы, сообразно с течением природы, должны устать; неприятное ощущение тяжести и усталости в наших телесных и духовных силах делает нас мрачными, сердитыми и заставляет нас предаться необходимому покою и сну.

Эта мрачность и леность, эта неприятная усталость духа и тела, естественно вызывающие сон, быстро пропадают под влиянием этого лекарственного напитка, и наступает отсутствие сна, искусственная веселость, насильно вынужденная у природы бодрость.

Чтобы жить мы нуждаемся в питательных средствах, и вот искать их и пополнять потери природа заставила нас голодом, этим тягостным, грызущим ощущением в желудке, мучительным желанием пищи, сварливым, досадным расположением духа, зябкостью и усталостью.

Не менее тягостно и чувство жажды, но и оно является не менее благодетельным установлением природы. Кроме мучительного, страстного желания жидкостей, которых наше тело нуждается для обмена, нас мучит сухость в зеве и во рту, сухой жар во всем теле, стесняющий до некоторой степени дыхание, и беспокойство. Мы пьем кофе — и вот! мы чувствуем только немного или же совсем не чувствуем более мучительного чувства голода, а также и беспокойного, томительного чувства жажды. Истинные любители и в особенности любительницы кофе, лишенные счастья освобождаться от вредных последствий этого напитка движением от времени до времени на вольном воздухе, мало знакомы с истинным голодом и жаждой. Здесь тело обманывается относительно своей пищи и питья.

Вялость тела и духа, возникающая при движении, стеснение в области желудка, какое-то неприятное давление, полнота и напряжение в верхней части живота, напоминают нам, если мы хотим напрягать ваши силы тотчас после обеда, о необходимом теперь покое, и если мы хотим напрягать нашу способность мышления, то возникает вялость духовных сил, похолодание членов, с одновременным жаром лица, и тягостное чувство в желудке, связанное с несносным ощущением напряжения в нижней части живота, делается настолько невыносимее, насколько напряжение духовных сил в начале пищеварения еще неестественнее и вреднее, чем даже напряжение тела.

Эту расслабленность духа и тела и это тягостное чувство внизу живота после обеда уничтожает кофе. Более утонченные богачи пьют его тотчас после обеда, и они достигают этого противоестественного влияния в высокой степени. Они делаются веселыми и им так легко, как будто они мало или даже совсем не наполняли своего желудка.

Затем, пока не наступит опорожнение желудка, возникает невыносимое беспокойство, связанное с не менее неприятным позывом на низ, что портит и, так сказать, уничтожает все приятные ощущения жизни. Нашей природе присуще усилие для окончательного выведения экскрементов неизбежным путем.

Но утонченный дух нашего века позаботился об этом и нашел как обойти также и этот закон природы. Чтобы поощрять и ускорять пищеварение, требующее в порядке вещей нескольких часов времени, и чтобы уклониться от беспокойного, часто медленно возникающего побуждения к испражнению, наши современники, гонящиеся за наслаждениями и ребячески боящиеся неприятных ощущений, находят свое исцеление в кофе. Кишки, побуждаемые кофе (во время его начального действия) к быстро следующим друг за другом червеобразным движениям, скорее прогоняют их только наполовину переваренное содержимое к прямой кишке, и кутила думает, что нашел драгоценное средство для пищеварения. Но жидкий, служащий для питания сок пищевой кашицы в это короткое время не может ни целесообразно измениться (перевариться) в желудке, ни достаточно всосаться всасывающими сосудами в кишечном канале, поэтому масса проходит теперь по кишечнику, приведенному в более чем естественное движение, не позволяя идти на пользу тела целой половине ее питательных частей, и она, еще полужидкая, доходит до выхода. Превосходное, превозмогающее природу средство для пищеварения!

Равным образом и при акте опорожнения, кофе своим первичным действием возбуждает прямую кишку к быстрым сокращениям, и кал выходит жидким почти без напряжения и чаще, чем у здорового человека, не употребляющего кофе. Эти и более естественные боли, и неприятные ощущения, принадлежащие мудрому устройству нашей природы, уменьшаются первичным действием кофе и делаются почти незаметными — без того, чтобы печальные последствия от этого замечались или даже только подозревались.

У лица особенно раздражительного темперамента, или ослабленного уже вследствие употребления в большом количестве кофе и сидячего образа жизни, до сих пор рассказанные действия кофе являются в еще более ярком свете. Во всех возбужденных у этих лиц телесных изменениях и чувствах, всякий беспристрастный наблюдатель видит неестественность, крайнее возбуждение. Преувеличенная чувствительность или веселость, часто далеко не соответствующая обстоятельствам, преувеличенное уныние, не вполне обуздываемое разумом остроумие, более сильное сокращение лицевых мускулов до карикатуры там, где уместны только улыбка, маленькая насмешка, умеренное выражение грусти или сожаления.

Даже мускулы остального тела свидетельствуют при этом о неестественной, преувеличенной живости — все жизнь, все движение (если даже к этому бывает и мало повода), в течение первых часов после употребления крепкого или (выражаясь здесь светским, часто неправильным языком) хорошего кофе. Идеи и фантастические картины сжатыми рядами и ускоренным потоком проносятся перед воображением и седалищем ощущения в мозгу — искусственно ускоренная, искусственно повышенная жизнь!

В естественном состоянии человек нуждается в известном усилии, чтобы ясно припомнить что-нибудь давно прошедшее; как только мы выпьем кофе, запас воспоминаний, так сказать, просится нам на язык, последствием чего часто являются болтливость, необдуманное пустословие, и с языка соскальзывают вещи, о которых мы не должны были говорить.

Решительно не достает ни меры, ни цели. Холодная, обдуманная серьезность наших предков, твердая непоколебимость воли, заключений и суждений, настойчивость не быстрых, но сильных, целесообразных движений тела, которые некогда отличали коренной национальный характер немцев, — весь этот высокий отпечаток нашего происхождения стушевывается под влиянием этого лекарственного напитка и переходит в поспешные сообщения, необдуманные решения, незрелые суждения, легкомыслие, непостоянство, болтливость, нерешительность, легкую подвижность мускулов без настойчивой энергии и в театральную манерность.

Я хорошо понимаю, что для того, чтобы наслаждаться роскошными фантазиями, чтобы сочинять легкомысленные романы и забавные, остроумный вещи, немец должен пить кофе; немецкая дама нуждается в крепком кофе, чтобы блистать остроумием и изящностью в модных кружках. Балетный танцовщик, импровизатор, фигляр, фокусник, мошенник, банкир необходимо нуждаются в кофе, так же, как и модный музыкальный виртуоз, для своего головокружительного проворства, и вездесущий модный врач, если он хочет облетать 90 больных в одно утро.

Предоставили бы этим людям их неестественное возбуждающее средство вместе с его последствиями для их здоровья и блага людей.

Но сколько, по крайней мере, известно, на всем земном шаре самый утонченный жуир, самый опытный прожигатель жизни не могли приискать кроме кофе (и в известной мере чаю) никакого вкусового лекарственного средства, которое было бы в состоянии переделывать обыкновенные ощущения на несколько часов в истинно приятные, вызывать в нас на несколько часов более игривую, даже задорную веселость, более живое остроумие, превосходящее наш темперамент, пылкую фантазию, ускорять движение наших мускулов до дрожания, удваивать обычный, спокойный ход наших пищеварительных и выделительных органов, поддерживать в почти невольном возбуждении воспроизводительные побуждения, устранять благодетельное мучение от голода и жажды и затем притворяться даже какою-то веселостью, в то время, когда все население нашего полушария, сообразно своему назначению, пользуется освежительным отдыхом в объятиях ночного сна.

Вот как мы одолеваем мудрое устройство нашей природы, но не без вреда!

Когда первое, скоропреходящее действие кофе уничтожится спустя несколько часов, то мало-помалу наступает противоположное состояние, вторичное действие. Чем резче было первое, тем заметнее и неприятнее бывает последнее.

Впрочем, от злоупотребления таким лекарственным напитком, как кофе, не всякий человек приносит себе столько же вреда, как и другой.

Наше тело так прекрасно устроено, что если только мы ведем в остальном естественный образ жизни, то некоторые не слишком большие погрешности в диете делаются для нас почти безвредными.

Так, например, поденщик и крестьянин в Германии наслаждаются почти каждое утро на столе вредной по себе водкой, но если они употребляют ее только в малой порции, то они тем не менее достигают довольно преклонного возраста. Их здоровье страдает мало. Их здоровая натура, их здоровый в остальном образ жизни почти безнаказанно для них побеждает вред этого пьянства.

Если теперь отец рабочей или крестьянской семьи пьет вместо водки несколько чашек жидкого кофе, то происходит то же самое. Его крепкое тело, его напряженный мышечный труд и обилие вольного воздуха, которым он пользуется ежедневно, разгоняют вредные последствия этого напитка, и его здоровье от этого мало и даже нисколько не страдает.

Но где не являются на помощь эти благодетельные влияния, там вред кофе делается несравненно заметнее.

Конечно, и при постоянном занятии на дому — даже в комнате, даже при более частом сидении в комнате и тщедушном телосложении человек может пользоваться некоторым здоровьем, если только в других отношениях он живет сообразно своему состоянию. При умеренном употреблении только удобоваримой, нежной, простой пищи, только питательной, но почти без всяких приправ, и таких же напитков, при мудрой умеренности страстей и более частом возобновлении воздуха в жилой комнате, даже женский пол, без сильных телесных движений, пользуется известным здоровьем, которое, хотя и легко страдает от разных внешних причин, но при уклонении от них все-таки может быть названо умеренной степенью здоровья. У этих лиц действие всяких болезнетворных веществ, т.е. всяких лекарств, гораздо резче и сильнее, чем у лиц крепких, привыкших к работе на вольном воздухе, которые и очень вредные вещи могут выносить без особого ущерба.

Те тщедушные домоседы ведут на такой низшей ступени своего здоровья, я мог бы сказать, только полужизнь; все их ощущения, деятельность, их жизненные отправления представляют нечто более слабое, и они жадно набрасываются на напиток, который так могущественно экзальтирует их жизнедеятельность и чувство их существования на несколько часов, не заботясь относительно последствий и вторичного действия этого паллиатива.

Это вторичное действие подобно их собственному состоянию до употребления кофе, только несколько сильнее.

Когда прошло несколько часов вышеописанного начального действия этого лекарственного напитка, той восторженной, искусственной жизнедеятельности, то наступает мало-помалу зевота, сонливость и при этом большая бездеятельность, чем в обыкновенном состоянии, подвижность его тела делается несколько затруднительнее, чем до этого, чрезмерная веселость прежних часов переходит теперь в отупение. Если в течение первых часов после питья кофе пищеварение и выведение экскрементов было искусственно ускорено, то теперь болезненно запираются в кишках ветры и выведение экскрементов делается затруднительнее и продолжительнее, чем в прежнем состоянии. Если в первые часы кофе возбуждало приятную теплоту, то теперь эта поддельная жизненная искра мало-помалу потухает, является зябкость, руки и ноги холодеют. Все внешние предметы делаются теперь для любителей кофе менее приятными, чем прежде. Мрачнее, чем обыкновенно, они теперь делаются более склонными к раздражительности.

Возбужденное этим напитком в первые часы половое влечение остывает и ослабляется еще более. Какой-то быстро удовлетворяемый волчий голод заступает место здоровой потребности в пище, и все-таки пища и питье отягощают их желудок и голову больше, чем прежде. Им нужно больше усилий, чем прежде, для того, чтобы заснуть, и сон их бывает слабее, чем когда они еще не знали никакого кофе, и при пробуждении они бывают сонливее, недовольнее, унылее, чем обыкновенно.

Но вот! Новое употребление этого вредного паллиатива быстро разгоняет все эти недомогания, наступает новая искусственная жизнь, но только на несколько более короткое время, чем в первый раз, и таким образом все чаще и чаще делается необходимым его повторение, или же напиток должен приготовляться все крепче, если он должен снова на несколько часов возбуждать жизнь.

Вследствие этого организм домоседа только тем более вырождается. Вред вторичного действия этого лекарственного напитка простирается дальше и пускает свои корни глубже, так что даже более частое повторение или употребление более крепкого паллиатива может изглаживать его снова только на немного часов.

Кожа при этом делается вообще чувствительнее к холоду, и даже к не холодному, свежему воздуху, пищеварение затрудняется, испражнения не появляются нисколько дней, вздутия кишок развивают беспокойство и порождают массу болезненных ощущений. Запор сменяется только поносом, а не здоровым стулом. Сон наступает только с трудом и бывает похож более на дремоту, не доставляя никакого подкрепления. При пробуждении наблюдается смутность в голове, сочная фантазия, медленность размышления, бессилие членов и безотрадность, омрачающая для глаз прекрасную Божью природу вокруг. Благодетельные движения сердца, теплое человеколюбие, благодарность, сострадание, героизм, сила и благородство души и веселый нрав переходят в робость, равнодушие, бесчувственную жесткость, непостоянство и угрюмость.

Питье кофе продолжается, и сентиментальность сменяется все больше бесчувственностью, поспешные решения — нерешительностью, вспыльчивость — трусливой уступчивостью, добродушные гримасы — завистливым коварством, преходящий восторг — безотрадностью, зубоскальная усмешка — плаксивостью, знак беспрерывного колебания между возбуждением и расслаблением духа и тела.

Мне было бы трудно перечислить все болезненные состояния потребителей кофе, известные под названием отчасти слабости, отчасти нервных страданий и хронических болезней, которые ослабляют человечество и вырождают его духовно и телесно.

Но не должно воображать, чтобы каждое из названных болезненных последствий встречалось у каждого любителя кофе в равной степени! Нет, один страдает больше одним, другой — другим симптомом вторичного действия кофе. Мой перечень охватывает весь класс потребителей кофе; полное собрание их страданий от этой причины я поместил, здесь рядом одно возле другого в том порядке, как я о них мало-помалу узнавал.

Паллиативное удовольствие, которое кофе возбудило тончайшими нитями на несколько часов, оставляет для вторичного действия чрезвычайную предрасположенность к болезненным ощущениям, и все более и более чем продолжительнее, чаще, крепче и чем в большем количестве употребляется кофе. Уже незначительные причины (которые на здорового, не привыкшего к кофе человека не производят почти ни малейшего впечатления) у любительницы кофе вызывают мигрень, более частую, нестерпимую зубную боль, преимущественно по ночам, с краснотой лица и, наконец, опухоль щеки — тянущие и рвущие боли в различных частях тела, на одной стороне лица, или то в том, то в другом месте. Тело особенно предрасположено к роже. Страхи и летучий жар — ее ежедневные немощи, и нервная полусторонняя головная боль — ее достояние.

При умеренных погрешностях в диете и неприятных страстях возникают болезненные страдания груди, желудка и нижней части живота, спазмы; месячные не наступают без болей, не придерживаются более никакого определенного порядка, или же при них бывает меньше крови и, наконец, совсем мало; они кажутся водянистыми или слизистыми; бели (обыкновенно едкого свойства) продолжаются почти все время, от одного месяца до другого, или же совсем заступают место истечений крови. Землисто-желтоватый или же совершенно бледный цвет лица, матовые глаза с синими кругами вокруг них, синие губы, отвисшее мясо, вялые груди — внешние свидетели этого жалкого скрытого состояния. Иногда почти иссякающие месячные сменяются значительными маточными кровотечениями. У мужчин болезненные расширения вен в прямой кишке.

Вообще кофе действует пагубнее всего на детей; чем нежнее они, тем больше. Хотя кофе сам по себе не вызывает истинного рахита (английской болезни), но только ускоряет его развитие в связи с его собственными вызывающими причинами (пищевые средства из неперебродивших растительных веществ и душный, сырой комнатный воздух), тем не менее, он совершенно один вызывает, у маленьких детей, даже при здоровой в остальном пище и здоровом воздухе, немногим менее печальную детскую сухотку. Их цвет делается бледным, мясо их совсем отвисает. Они желают многого и различного, и все-таки довольствуются малым. Забавность, веселость и живость, характеризующая детский возраст, превращаются в вялую робость, ничто не доставляет им радости, ничто не делает их довольными, они весьма пугливы и боязливы. Понос сменяется запором. В их груди при вдыхании, особенно во сне, хрипит вязкая слизь, которая не отделяется при кашле, она сидит у них, как говорят, всегда в груди. По вечерам, обыкновенно незадолго перед отходом ко сну, а также и в то только время, когда они ложатся спать, они получают красноту и жар на одной или обеих щеках. Спят они только наполовину, ночью мечутся, очень часто просят пить, затем потеют не только на лбу, но даже на покрытой волосами части и головы, в особенности на затылке, и плачут во сне. Все болезни переносят они с трудом, и выздоровление бывает очень продолжительно и неполно.

Часто бывают они подвержены хроническому воспалению глаз, нередко соединенному с сыпью на лице, даже тогда, когда краснота и опухоль век бывают только в умеренной степени. Этот род часто многолетнего воспаления глаз, при котором они под влиянием постоянной угрюмости и плаксивости часто лежат на лице или сидят криво, это воспаление глаз, говорю я, захватывает в особенности роговицу, покрывает ее сначала красными жилками и, наконец, темными пятнами, или же возникают на ней пузырьки и маленькие язвочки, которые часто глубоко разъедают роговицу и угрожают слепотой.

Это воспаление глаз и те хрипы в груди, и другие из вышеприведенных страданий попадаются даже у грудных детей, которые пока еще ничего не употребляют, кроме материнского молока, если мать при комнатном воздухе употребляет много кофе. Как значителен должен быть вред этого лекарственного напитка, если даже грудные дети должны страдать от него!

После детей кофе действует наихуже, как сказано, на женский пол и ученых или сидячих занятиях в комнатном воздухе. Сидящие ремесленники примыкают к обоим последним.

Вред кофе действительнее всего уменьшается, как уже выше упомянуто, большой деятельностью и частым движением на вольном воздухе, но ненадолго.

Некоторые же лица, как бы понуждаемые инстинктом, находят род противоядия кофе в употреблении спиртных напитков. И нельзя отрицать у последних некоторого противодействия. Между тем, эти новые возбуждающие средства без питательной силы, т.е. также лекарственные вещества, которые, будучи употребляемые ежедневно как диетические средства и оставляя после себя снова другие вредные последствия, все-таки не могут устранить вредное действие кофе — новые искусственные ускорители жизни с болезненными последствиями, хотя другой, более запутанной природы.

Отвыкание от кофе остается главной помощью против его столь же медленных, как и глубоко захватывающих вредных последствий, и дальнейшее выздоровление обыкновенно требует телесного упражнения на вольном воздухе. Но если тело и дух ослабели очень значительно, то есть несколько полезных лекарств, приведение которых, однако, здесь было бы не на надлежащем месте, так как я пишу не для врачей. Когда я описываю ежедневное употребление кофе в высшей степени вредным и когда я указываю, после многолетних наблюдений и опытов, что оно ослабляет энергию нашего тела и духа, то мне могут противопоставить как противоречие вышесказанное лекарственное значение этого напитка, которое я должен приписать кофе без возражения.

"Лекарства ведь целебные средства", — говорит сведущий человек. Да, но только под непременным условием: только если лекарство подходяще к данному случаю, тогда оно целебно. Но к здоровью не подходит никакое лекарство, и брать лекарство для напитка в здоровой, обыкновенной жизни — это вредная привычка, противоречие в самом себе.

Я уважаю медицинские свойства кофе, если он применяется как лекарство на надлежащем месте, столько же, как и свойства всякого другого медикамента. Ничего нет лишнего в создании Бога, все сотворено для пользы человека, в особенности же наиболее деятельные вещества, из числа которых особенно резко выдается кофе. Но слышат ли меня?

Каждое отдельное лекарство вызывает в здоровом человеческом теле некоторые ему исключительно свойственные, особенные изменения. Если их знают и медикамент применяется в болезненных случаях, имеющих почти полное сходство с теми изменениями, которые лекарство в состоянии производить само по себе (в здоровом теле), то наступает основательное исцеление. Это применение лекарства — исцеляющее, единственно допустимое в хронических болезнях.

Под свойством лекарства изменять человеческое тело свойственным ему образом, я понимаю их первичное или начальное действие. Я уже выше сказал, что начальное действие лекарства (в течение нескольких часов после его приема) прямо противоположно его вторичному действию или тому состоянию, в котором оно оставляет тело, как только его первое действие прошло.

Если же начальное действие лекарства прямо противоположно болезненному состоянию тела, которое как раз и хотят излечить, то его применение паллиативно. За ним следует почти моментальное улучшение, но спустя несколько часов недуг снова возвращается и делается еще сильнее, чем был до употребления средства; вторичное действие медикамента, подобное первоначальной болезни, усиливает последнюю. Жалкий способ врачевания, когда приходится с помощью его справляться с хроническим недугом.

Например, начальное действие опия в здоровом теле заключается в том, что он вызывает одуряющий сон с храпом, а его вторичное действие — напротив, бессонница. Если же врач столь неблагоразумен, что хочет победить болезненную, привычную бессонницу опием, то он поступает паллиативно. Тяжелый сон с храпением, не доставляющий подкрепления, наступает очень быстро после опия, но его вторичное действие, как сказано, бессонница, прибавляется к уже привычной бессоннице, которая от этого еще ухудшится. Спустя 24 часа больной начинает спать еще менее, чем до употребления опия, и ему нужна еще более сильная доза этого последнего, вторичное действие которой еще более увеличит бессонницу, т.е. усилит недуг, который безумец воображал излечить.

Таким же образом и кофе доставляет плохую паллиативную помощь, если его употреблять как лекарство, например, при привычном запоре, происходящем от бездеятельности (атонии) кишечного канала (как его часто назначает большинство врачей). Его первичное действие, как уже выше рассказано, противоположно этому состоянию, поэтому он действует здесь паллиативно, и хотя в первый раз или редко употребляемый он очень скоро вызывает послабление, но в следующие дни под влиянием его вторичного действия запор усиливается только еще больше. Если хотят снова избавиться от него посредством кофе таким же паллиативным способом, то кофе нужно бывает выпить уже несколько больше или приготовить его крепче, а привычный запор все-таки не будет им искоренен, так как он при всегда возвращающемся вторичном действии кофе обнаруживается еще упорнее, то скоро этим паллиативным употреблением кофе достигают если не более крепких, то более частых порций его, которые все более ухудшают основной недуг и привлекают к нему новые страдания.

Найдут, что врачебные отговорки, приводимые потребителями кофе для оправдания этой привычки, почти все имеют в виду такую паллиативную помощь, и все-таки нет ничего вернее опыта, показывающего, что продолжительное, паллиативное применение лекарства гибельно, паллиативное же применение лекарств в качестве диетических средств гибельнее всего.

Итак, если я, предостерегая от злоупотребления кофе в качестве ежедневного напитка, превозношу его великие лекарственные свойства, то это только по отношению к его врачебному применению в хронических болезнях, имеющих большое сходство с его начальным действием, и к его паллиативному употреблению в быстро возникающих угрожающих скорой опасностью болезнях, имеющих большое сходство со вторичным действием кофе. Это единственное рациональное и благоразумное употребление этого лекарственного напитка, которым, к своему вреду, злоупотребляют миллионы людей, не зная его действия, которое, однако, при правильном употреблении может быть весьма целительным.
Источник