международный информационный проект "РУССКИЙ ДИАЛОГ"

Внимание! "Русский Диалог" изменил адрес.
Теперь к ссылке rus-dialog.com добавляем ACTIVEBOARD, получается Rus-Dialog.Activeboard.Com.
Постепенно на форуме все ссылки относящиеся к Rus-Dialog.com и Sobesednitsa.Activeboard.com будут заменены на
Rus-Dialog.Activeboard.Com

Перечитать свое интервью с Соломеей Михайловной Смоктуновской (я беседовал с ней в Москве восемь лет назад, и оно было опубликовано в израильской газете “Вести”) мне захотелось по двум причинам. Первая: в этом году Иннокентию Михайловичу Смоктуновскому исполнилось бы 85 лет, а Соломея Михайловна одного с ним года рождения - до 120.
Вторая: “гуляя” по Интернету, я наткнулся на материал, в котором Соломея Михайловна рассказывала, что видит призрак мужа.
“ ... Можете думать что угодно, но даже после смерти Иннокентия Михайловича я по-прежнему вижу его, говорю с ним. Это происходит перед разными событиями в нашей жизни. Это всегда нео анно. Просто это постоянно где-то в подсознании. Я всегда думаю о нем, помню о нем каждую минуту своей жизни, а в какой-то момент возникает ощутимое и не очень веселое состояние...
... Наверное, это не надо вслух высказывать, такое состояние не всем свойственно. Я знаю одно: при том, как мой муж любил семью, вполне объяснимо, что он не покидает нас и после смерти. Это естественно, что я вижу Иннокентия Михайловича... “.
“Можно ли в наше время нормально беседовать, разговаривать?! Какие тут интервью? По телевизору, в газетах - ужас, кровь, страх... В городе, в котором я родилась, каждый день взрываются бомбы, гибнут женщины, дети, старики... “.

- Простите, Соломея Михайловна, - спрашиваю я вдову Иннокентия Михайловича Смокту-новского, - в каком городе вы родились ?
- В Иерусалиме я родилась, в Палестине... В 1925 году. (Все приготовленные вопросы, все домашние “заготовки” мигом выскакивают из головы. - В. Х.). Вот мое свидетельство о рождении, паспорт... Что там написано? “Иерусалим, Палестина, Шуламит”. Моей мамочке, Шире Кушнир, было шестнадцать лет, а папе, Хаиму Хацкелевичу, - чуть больше, когда в 1922 году они вместе с дочкой, моей старшей сестрой Рут (она живет сейчас в Ашкелоне), решили уехать в Палестину - строить новую жизнь, жить в коммуне. Дети, идеалисты, еврейские Ромео и Джульетта. Да выключите вы диктофон! Вам никакой пленки не хватит! Это же такие жизни! Такие истории!
- Все же попробуем. Лучше всего - начать сначала. Откуда ваши родители приехали в Палестину?
- Из местечка Кроки Шяуляйского уезда. В Литве они бросили дом, замечательную семью, родителей и уехали в Палестину. Поселились в Рамат-Рахели. В моей памяти из рассказов мамочки сохранились несколько ивритских слов: “гдуд”, “иври”, “кибуц”. Папа работал в каменоломнях. Но постепенно коммуна распалась... Распалась и семья... Моя мамочка, она была такой необыкновенной женщиной... Ну просто романтик... О ней восемь лет назад был снят документальный фильм. Мама умерла несколько лет назад в Ашкелоне.
- Соломея Михай-ловна...
- Понимаю, понимаю, рассказывать нужно по порядку. Так вот, мамочка взяла троих детей: Рут, меня и крошку Эличку и вместе с некоторыми коммунарами уехала в Советский Союз. В Одессе у них отобрали сельскохозяйственное оборудование, которое они взяли с собой, английские фунты и отправили в Крым. Там, недалеко от поселения Саки, образовывалась новая еврейская коммуна “Войо Нова”.
- Сколько вам тогда было лет?
- Мне было пять, но я хорошо помню свои руки. От голода и холода они были как подушечки. Помню саманные домики, степь, мамочку в ватных брюках, скачущую на лошади. Она заведовала фермой.
Судьба еврейских коммунаров ужасна. Большинство из них были арестованы и погибли. Нас с мамой спасло чудо. В 1932 году в коммуну из Москвы приехала группа московских художников. Среди них был Михаил Ефимович Горшман. Он познакомился с мамочкой и влюбился. В нее невозможно было не влюбиться! Через год он увез всех нас в Москву. Все его друзья от этого поступка обалдели. Мама стала работать в еврейском детском доме в Малаховке, начала писать детские рассказы на идиш. Рут и я пошли в еврейскую детскую школу на Селезневке. Но в 1937 году ее, как и другие национальные школы, закрыли, и нас перевели в русскую школу. В этом же году родился мой брат. Он живет в Москве, достойнейший человек.
- А о судьбе вашего отца, Хаима Хацкелевича, известно что-нибудь?
- Какое-то время он писал мне письма...
- На каком языке?
- Аф идиш, конечно! Вот они! Знаю, что он участвовал в войне в 1948 году. Знаю, что умер в конце 60-х годов и похоронен в кибуце Эйн-Харод. Иннокентий Михайлович и Маша, наша дочь, приехав в гости в Израиль, съездили в этот кибуц, но кладбище было закрыто, и могилы они не увидели...
Окончила я школу рабочей молодежи, потом художественно-театральное училище. В 1951 меня распределили в театр имени Ленинского комсомола...
- В Ленком...
- Это сейчас его так назвал великий коммерческий деятель Марк Захаров. Чепуха! Да ладно, пусть... Пипл хавает...
Я работала заведующей пошивочным цехом. В 54-м году в театр пришел Иннокентий Михайлович.
- Из издания в издание кочует легенда о том, как благополучная девушка, красавица, москвичка, нашла под театральной лестницей бездомного провинциального актера и с помощью связей в театральном мире вывела его “в люди”.
- Бред! Бред! В последнее время я не даю интервью и не встречаюсь с журналистами. Разговариваешь - вроде бы нормальный человек, а откроешь газету, увидишь, что он написал... Я от этого впадаю в стрессовое состояние. Но чему удивляться в наши дни, когда министр культуры Михаил Швыдкой по телевизору объявил, что без мата нет русского языка.
Абдулова однажды спросили, почему он так много работает, зачем ему столько денег. И этот человек ответил: “Я же не могу жить в театре под лестницей, как жил Смоктуновский, и чтобы меня кормила женщина”. Весь этот бред печатается в газетах. Я категорически против интервью - исказят, переврут... А заголовки?! “Гамлета сделала Суламифь”, “Тяжелая жизнь гениального Кеши”. Как безвкусно, пошло...
- Ну да Б-г с ними, с халтурщиками. Как вы познакомились с Иннокентием Михайловичем?
- В 54-м он приехал в театр из Сталинграда. Его пригласила Софья Владимировна Гиацинтова. Выдающаяся актриса! Благороднейшая женщина, дворянка. Она предложила ему до нового сезона поработать, как говорят в театре, “на выходах” - в массовках, эпизодах. А к новому сезону Софья Владимировна обещала “выбить для него “штатную единицу”.
- Иннокентий Михай-лович действительно ночевал в театре под лестницей?
- Вранье! Иннокентий Михайлович обо всем этом написал в своей книге. Он жил у актеров Бахтиных. Они очень дружили. Потом у актеров Марковых. Гиацинтова предложила ему снять комнату, которую ему будет оплачивать театр.
... Как мы познакомились? Прошло почти пятьдесят лет, но я хорошо помню костюм, который он у нас в цеху примерял. Я спросила: а где заявка на костюм, а где наряд на работу за подписью зав. постановочной частью, где накладная на ткань? Обычная советская бюрократия. Тут он, как говорится, на меня глаз и положил. А в театре знаете как? Все забегали, зашушукались - новый актер неравнодушен к Соломее.
Иннокентий Михай-лович стал часто приходить к нам в пошивочный цех. Часами сидел, читал книжку, никому не мешал. Только просил открыть форточку, ему было у нас душно.
- Вашей маме, когда она встретила свою любовь, было пятнадцать лет, а вы в 1954 были взрослым человеком.
- Мне было 29, не замужем, судьбу свою “оседлать” не успела.
- Но вы работали в театре, где кипит жизнь и бурлят страсти. Были, наверное, и увлечения?
- Что вы! Никаких увлечений не было! Я, наверное, пошла в своего отца. Иннокентий Михайлович в меня влюбился - и всё. Я была для него одна-единственная.
- Когда вы познакомились, увидели Иннокентия Михайловича, то поняли, почувствовали, что перед вами - гений?
- Если не ошибаюсь, первым, кто назвал Иннокентия Михайловича гением, был внук Достоевского. Он сказал это после спектакля “Идиот”. Ну а я ни после первой встречи, ни после второй ничего уж такого в нем не увидела. Человек как человек. Но у него был необыкновенный, очень внимательный взгляд. И эти глаза... Удивительные...
- Существует еще одна легенда, о том, как Георгий Александрович Товстоногов никак не мог найти актера на главную роль в спектакле “Идиот”. Однажды на репетиции он закричал: “Глаза! У него - глаза! У этого, из фильма “Солдаты”, у Свистуновского!” И пригласил Иннокентия Михайловича в ленинградский БДТ.
- Это правда. Главное у художника - интуиция. Инстинктивно Товстоногов понял, что за актер Иннокентий Михайлович.
- Пока существует театр, актеры всего мира - старые и молодые, худые и толстые, талантливые и убогие - будут мечтать о роли Гамлета. Ваш муж сотнями критиков и миллионами зрителей признан лучшим Гамлетом всех времен и народов. Выше - только небо. Муж - гений. Но как жить с гением? Как домашний быт: булочная, водопровод, грязное белье, кашель у детей, соседи, ЖЭК и так до бесконечности - уживается под одной крышей с гениальностью?
- Но я ведь не за гения выходила замуж ! Я выходила замуж ответственно - по любви. Между двумя свободными людьми возникло чувство, и мы поженились. Ни я, ни он до этого не были в браке, а после никогда не бросали друг друга. Кто же знал, что произойдет такое... Что будет восхождение, и все скажут - гений. Мы же поднялись на Олимп... А когда его пригласили на роль Гамлета, все вокруг говорили: “Ну какой из Иннокентия Гамлет?”
А быт... Быт можно соединить с чем угодно. Никакой человек не может жить без быта. Творческому человеку нужно этот быт организовать. Все в нашей семье было четко разделено. Творчество - это он. Быт - это я. Когда Иннокентий Михайлович готовился к роли, для него, кроме этого, ничего не существовало. Моя жизнь была служением Актеру и Гению. Художник должен иметь безукоризненные условия. Каждая его клеточка живет творчеством. Сергей Аполлинариевич Герасимов сказал: “Смоктуновский - эталон актера. Он даже не перевоплощается. Ему не нужно перевоплощаться. Он становится этим человеком. Становится Гамлетом, Мышкиным, Чайковским. Окружающие видят, что на их глазах рождается чудо”.
- Если Гамлет женится на Офелии, то из их брака, наверное, ничего не получится...
- Гамлет, Офелия... Судьба - это Б-жий промысел. Шуламит, родившаяся в Иерусалиме, и Иннокентий, родившийся в сибирском селе Татьяновка, находят друг друга в этом мире... Кстати, из-за белорусской фамилии Смоктунович, которую Иннокентий Михайлович по требованию директора одного из театров изменил, злой, глупый, ничего не понимающий в искусстве тележурналист Караулов объявил: “Да он, Смоктуновский, еврей, только скрывает это”.
- Как отреагировал Иннокентий Михайлович, узнав, что ваше имя Соломея, что вы родились в Иерусалиме?
- Его это удивило. Но я хочу, чтобы вы и читатели поняли – Иннокентий Михайлович был человеком Б-жьей милостью. Это не многие понимают. Чем больше времени проходит с тех пор, как его нет, тем больше я над этим думаю...
Когда Иннокентий пришел в нашу семью, он сразу же гениально “подыграл” моей мамочке, общительному и жизнерадостному человеку. Он сам был такой. Актеры - такие актеры - всегда жизнерадостны. Жизнь для них так многослойна, что они радуются любому ее проявлению.
Иннокентию понравился и мой отец - я называла его отцом, Михаил
Ефимович Горшман. Он был человек искусства, художник, иллюстратор книг Пушкина, Шолом-Алейхема. Его друзьями были художники Куприянов, Фаворский... Он умер в 1971 году. Иннокентий очень любил смотреть, как Михаил Ефимович работает, любил его картины. Вот на стене висит написанный им портрет Иннокентия. Когда встал вопрос, а где же нам жить после свадьбы, и мы подумывали, не подождать ли до тех пор, пока появится свой угол, то Михаил Ефимович настоял, чтобы мы поженились.
“Жить пока можно и в одной комнате”, - сказал он. И жили все в одной комнате, на чердаке.
Иннокентий Михай-лович сразу потянулся к нашей семье. Он считал, что все это не случайно - Соломея, Иерусалим... Мое имя у окружающих всегда вызывало удивление: “Вы татарочка? Еврейка? А вы на евреечку совсем не похожи”. Когда Иннокентий Михайлович заполнял анкеты для поездок, ему говорили: “Вы бы имя жене изменили. Оно какое-то иностранное...”. А еще раньше, когда мы собирались пожениться, друзья-актеры недоумевали: “Михалыч, ты чего? Не мог русскую бабу найти? Соломея - девушка очень хорошая, но смотри, намаешься с ее “пятым пунктом”. Особенно старался актер Юра Лихачев. Да и сейчас... Вот Михаил Козаков в журнале “Знамя” написал, что жена Смоктуновского его “о овила”.
Иннокентий Михай-лович не терпел, когда кто-то при нем плохо высказывался о евреях. “Евреи, - говорил он, - добрые, замечательные люди. И вообще, оценивать людей по их национальности - расизм”.
Иннокентий Михай-лович должен был бы получить звание “Почетный гражданин Земли”. Правда, его именем названа планета.
- Практически сразу же после вашей свадьбы начался триумфальный взлет актера Смоктуновского. Это вы принесли ему удачу?
- Да, безусловно. И это тоже Б-жий промысел.
- Иннокентий Михай-лович гениально (я часто, но, надеюсь правильно употребляю это слово) сыграл три роли евреев: Фарбера (“Солдаты”), Моисея Моисеевича (“Степь”) и Исаака (“Дамский портной”).
Работая над ними, он советовался, консультировался с вами?
- Нет. Но он видел Михаила Ефимовича, его иллюстрации к Шолом-Алейхему. Он видел мою мамочку. Он, в конце концов, жил в еврейской семье. А о том, как он сыграл эти роли, написано очень много.
- Иннокентий Михай-лович был глубоко верующим христианином. А вы - верующий человек?
- Я верю в высшие силы, в космическую Совесть. Нужно быть с ними в гармонии: любить природу, не придавать значения мирской суете, заниматься только своим делом - как Иннокентий Михайлович. Он был в восторге от Израиля! Он говорил мне: “Соломка (он всегда, да и вся наша семья, называли меня Соломкой), дружочек, тебе нужно обязательно туда поехать”. Для него Израиль был Святой землей, а Иерусалим - Святым городом.
- Вы ни разу не были в Израиле. А когда и почему туда уехала, а точнее, вернулась, ваша мама?
- Она уехала в 1989 году, она и Рут. Она прожила здесь интересную жизнь. У нее было много русских друзей: писатели, художники, музыканты. Она печатала свои рассказы в “Советиш геймланд”, под псевдонимом Гоман вышли несколько ее книжек для детей. Но по-настоящему она могла жить только среди евреев. Поэтому мамочка на старости лет и уехала в Израиль. Сначала она решила съездить погостить, встретиться с кем-то из коммунаров. Но - ностальгия, воспоминания о молодости... И она осталась. В Израиле она еще раз вышла замуж за очень славного человека, Даниэля. Он приезжал к нам в гости в Москву, и говорил: “Я ваш папа!” А я... Я не могла уехать. Всё на мне: дом, сын, дочь, внучка. Я очень ответственный, обязательный человек. С годами это из достоинства превратилось в недостаток. Моя дочка говорит: “Мама, да брось ты все, поезжай”. А как я могу оставить внучку Настю? Она учится в театральном институте. У нее репетиции, приходит поздно. Кто ей приготовит, кто ее накормит, подаст, постирает, книжки нужные достанет? Я ей и подсказать что-то могу...
- В последние годы жизни Иннокентий Михайлович снялся в нескольких картинах, которые яйца выеденного не стоят. Играл он блистательно - боссов современной мафии. Как ваш муж относился к такому изменению репертуара?
- А чего стоит вся нынешняя жизнь? Иннокентий Михайлович был актером-лицедеем. Он очень любил это слово - “лицедей”. Иннокентий должен был все время играть. Без этого он не мог жить. А с этими ролями его просто “доставали”. “Соломка, - говорил он мне, - ну что же делать, играть надо...”. Ну и семью содержать нужно было. Машину хотелось купить, видеокамеру, мир посмотреть... Но и к этим ролям он относился творчески, с полной отдачей. Как всегда.
- Ваш муж понимал, что он - гений?
- Иннокентий все знал. Знал свою судьбу. Знал, “кто есть кто”. Понимал, что он - гений.
- Гении дружат с кем-нибудь?
- Со своими ролями...

Беседовал Владимир Ханелис
xpress.sumy.ua

Мишель Курно, которого называли самым злым критиком Франции, писал:
"Если вы хотите увидеть Бога на сцене, идите на "Дядю Ваню" в исполнении Смоктуновского".

Писатели-фантасты утверждают: "Трудно быть Богом. Но наверняка еще труднее - быть его женой ...".