международный информационный проект "РУССКИЙ ДИАЛОГ"

Внимание! "Русский Диалог" изменил адрес.
Теперь к ссылке rus-dialog.com добавляем ACTIVEBOARD, получается Rus-Dialog.Activeboard.Com.
Постепенно на форуме все ссылки относящиеся к Rus-Dialog.com и Sobesednitsa.Activeboard.com будут заменены на
Rus-Dialog.Activeboard.Com

Номер 266

На троих с ЦРУ
Александр Матлин
Скажу прямо, без ложной гордости: человек я не примечательный. То есть, совершенно неприметный человек, ничем не выдающийся и никак себя не прославивший. Что делать, не всем же быть Хемингуэями.

Но один раз в жизни я всё-таки почувствовал свою значительность. Было это много лет назад, вскоре после того, как мы с женой приехали в Америку. Жили мы в маленькой скромной квартире в небольшом городе в Миннесоте, где я нашёл свою первую работу. В тот вечер, когда я в первый раз почувствовал свою значительность, я, как обычно, смотрел телевизор, а жена делала голубцы на завтра. И тут зазвонил телефон. Я, естественно, взял трубку и сказал «хелло». А может, я даже сказал «алё», поскольку никакого англоязычного звонка не о ал. Но трубка вдруг заговорила по-английски, этаким красивым плюшевым голосом. От нео анности я не понял первой фразы, а вторая звучала примерно так:
– Я приехал из Вашингтона и хотел бы с вами встретиться.
Я стал лихорадочно соображать: как бы выяснить, что было сказано в первой фразе, и при этом не показаться идиотом. Я сказал небрежно:
– Надолго приехали?
– На пару дней, – вежливо ответил плюшевый голос.
– Ага. Можно спросить, зачем приехали?
– Чтобы встретиться с вами.
– Ага. А откуда вы?
– Из Вашингтона.
Я понял, что не показаться идиотом уже не смогу. А обладатель голоса тем временем проявил чуткость и добавил:
– Я работаю в Интеллидженс сервис и хотел бы с вами встретиться, так как вы недавно приехали из Советского Союза.
Так и сказал: “в интеллидженс сервисе”. Из Вашингтона. Специально приехал, чтоб со мной встретиться. В течение секунды моё воображение вспыхнуло и разгорелось, как пролитый бензин. Всё ясно: Интеллидженс сервис хочет использовать меня в качестве консультанта. Я им нужен как специалист по Советскому Союзу. А может, и по всей Восточной Европе. Эксперт по делам холодной войны. Вот тут-то я и почувствовал свою значительность и незаменимость в деле обеспечения мира и безопасности во всём мире. Я сказал:
– Когда вы хотите встретиться?
– Я понимаю, что вы работаете, – сказал голос, продолжая проявлять чуткость. – Если хотите, мы можем встретиться в субботу. Где вам удобно.
– Хорошо, давайте в субботу, – важно сказал я и ощутил лёгкий пинок в зад. Оказалось, что моя жена уже давно стоит рядом, вытирая руки о фартук и прислушиваясь к разговору.
– На обед! Пригласи на обед! – внятно прошипела она.
С моей женой так. Каждого человека, с которым я вступаю в контакт, она считает своим другом и немедленно собирается кормить.
– Хотите прийти к нам на обед? – сказал я.
– О! – удивился плюшевый голос, имя которого, как выяснилось впоследствии, было мистер Цвайхман. – Это очень мило с вашей стороны! Но я не один. Со мной будет наш местный представитель. Это ничего?
– Ничего.
– Его зовут Патрик О’Миллэн. Это вас не смущает?
– Нет, нет, что вы, что вы, – сказал я, делая вид, будто понял, что имел в виду мистер Цвайхман. – До встречи в субботу.
– В котором часу они придут? – спросила жена, когда я положил трубку. – В шесть? Хорошо. Я сварю борщ и сделаю зразы с грибами. А кто они такие?
– ЦРУ, – сказал я, с нескрываемой гордостью.
Жена побледнела, и из глаз её потекли слёзы.
– Так я и знала, – сказала она сквозь всхлипывания. Не иначе, кто-то донёс, что мы незаконно привезли из Италии килограмм салями...
В субботу, ровно в шесть раздался звонок в дверь, и я бросился открывать. Мистер Цвайхман оказался высоким галантным джентльменом с седеющими висками и тонкими усиками. Мистер О’Миллэн, наоборот, был коренастым рыжеватым блондином с лицом цвета спелого граната. Лучезарно улыбаясь, они вручили моей жене букет роз, мне – литровую бутылку «Абсолюта», и мы сели за стол.
Вы знаете, как американцы пьют водку. Это – непристойность. Это – позор нации. Великий народ, подаривший миру Марка Твена и высадивший первого человека на Луну, понятия не имеет, как надо пить водку. Они её разбавляют! Чем угодно – томатным соком, апельсиновым соком, тоником, даже холодным чаем. При одной мысли об этом экран компьютера темнеет у меня перед глазами, и горло перехватывает спазма от боли за мою великую новую родину.
Впрочем, в тот вечер я не думал об этом. Захваченный о анием надвигавшейся на меня значительности, я чувствовал себя американцем и готов был разделить их позорные навыки. Поэтому я спросил, чем мои гости хотят разбавлять водку. Услышав этот вопрос, мистер О’Миллэн потупился.
– Я думал, русские пьют водку прямо так, не разбавляя, – сказал он, и в голосе его прозвучала тоска и надежда.
– Пожалуйста. Конечно. Как хотите, – сказал я и посмотрел на мистера Цвайхмана. Всё-таки он был начальник, из Вашингтона.
– Я вас предупреждал, что он ирландец, – сказал мистер Цвайхман и, нео анно перейдя на русский язык, добавил с лёгким акцентом: – Меня можете не спрашивать. До войны я жил в Воронеже.
Я налил, и мы выпили за здоровье хозяйки дома, как галантно предложил мистер Цвайхман. Я налил снова, и мы выпили за наше благополучное прибытие в Америку, как предложил мистер О’Миллэн. Потом мы выпили за моё здоровье. Потом – за процветание Соединённых Штатов. Потом – за наши с женой успехи в работе и личной жизни. Потом – за успехи американских атлетов в предстоящих Олимпиадах. Потом – почему-то за дружбу американского и пуэрториканского народов.
После каждого тоста я о ал, что мои гости, наконец, заговорят о важном государственном деле, по которому они приехали. Но они говорили обо всём на свете – о старых фильмах, о плохом климате в Вашингтоне, о болезнях позвоночника, о своих огородах и своих семьях. Оказалось, что у мистера О’Миллэна шестеро детей, и мы выпили за здоровье каждого из них в отдельности. Потом оказалось, что двое из них замужем, и мы выпили за счастье их семей, каждой в отдельности. К тому времени, когда дело дошло до здоровья моего двоюродного брата, я уже слабо соображал, за что и с кем я пью. «Абсолют» кончился, и я достал из холодильника бутылку «Вольфшмита». Конечно, подавать «Вольфшмит» после «Абсолюта» позорно, но мои гости приняли это проявление бедности с благородным снисхождением. Около одиннадцати часов вечера мы пересели на диван. Мистер Цвайхман, которого я к тому времени уже запросто называл Бобом, сказал:
– Теперь поговорим о деле. Бизнес есть бизнес. Ты приехал из страны, с которой мы находимся в состоянии холодной войны. Наше правительство интересуют все секреты этой страны, какие ты знаешь.
– Ребята, – сказал я, с трудом ворочая английским языком, – можете на меня положиться. Я сделаю всё возможное, чтобы мы с вами одержали победу в холодной вой-
не. Но никаких секретов я не знаю. Мне их не доверяли.
Это была сущая правда. Я был инженером-строителем, и все мои профессиональные знания ограничивались тем, как месить бетон и ругаться матом с рабочими, что вряд ли могло заинтересовать правительство Соединённых Штатов. Мой друг Боб Цвайхман огорчился.
– Слушай, вспомни что-нибудь, – сказал он. – Ты мне друг или портянка? Как я буду отчитываться перед начальством?
Я напряг память и, к своему удивлению, кое-что вспомнил. Я сказал:
– Боб, я знаю один советский секрет. Отметки.
– Не годится, – вздохнул Боб. – К сожалению, твои школьные отметки нашу разведку не интересуют.
Я понял, что мой друг далёк от точных и естественных наук и, как мог, объяснил ему, что отметка есть понятие физическое. Так называется превышение уровня земли над уровнем океана. Абсолютная отметка.
– Понятно, – сказал Боб, проявляя сообразительность опытного разведчика. – Что ж тут секретного?
– Чёрт его знает, – признался я. – Почему-то абсолютные отметки там засекречены. Но некоторые из них я знаю на память. Тех мест, где я бывал. Могу выдать в целях борьбы с коммунистической экспансией.
– Давай, – нехотя согласился мистер Цвайхман. – С паршивой овцы хоть шерсти клок. Я доложу нашим специалистам; пусть сами разбираются, что делать с твоими вонючими отметками.
Мы расстались закадычными друзьями, обменявшись адресами и дав клятву, что будем поддерживать постоянную связь до конца жизни. После их ухода моё ощущение собственной значительности померкло. Жизнь вернулась в свою колею, и вскоре я забыл о своих друзьях из ЦРУ.
Каково же было моё удивление, когда полгода спустя раздался звонок, и знакомый плюшевый голос ласково объявил:
– Привет, это я, Боб Цвайхман. У наших специалистов возникли вопросы по поводу этих... твоих... сам знаешь. Это не телефонный разговор. Не возражаешь, если к тебе в субботу утром зайдёт Патрик?
Я не возражал. Патрик О’Миллэн явился в субботу, когда мы с женой только встали. Мы пригласили его позавтракать с нами. Он охотно принял приглашение, сел за стол и вынул из портфеля бутылку «Абсолюта».
– Может, разбавим апельсиновым соком? – предложил я.
Патрик бросил на меня укоризненный взгляд, и я устыдился бестактности своего вопроса. После шестой рюмки Патрик сказал:
– Понимаешь, у наших специалистов возникли серьёзные разногласия в вопросе о том, что такое абсолютная отметка. Они просили, чтобы ты дал разъяснение.
– Запросто, – сказал я. Как нас учили в школе, это есть превышение над уровнем Балтийского моря или над каким-то Кронштадтским футштоком. Кронштадт – это город. Что такое футшток, я не знаю.
Патрик старательно записал каждое моё слово, обдумал записанное и сказал:
– Это очень сложно. Где это можно найти в письменном виде?
– В советском учебнике географии для шестого класса.
– А где его взять?
– Не знаю. Наверно, в Москве.
– Ага, – удовлетворённо сказал Патрик. – Придётся привлечь к этому вопросу нашу внешнюю разведку за железным занавесом...
Это был мой последний контакт с ЦРУ. С тех пор я никогда не видел ни Боба, ни Патрика.
Месяца через два после моего завтрака с мистером О’Миллэном советское информационное агентство ТАСС опубликовало официальное заявление о том, что в Советском Союзе разоблачён и выслан из страны американский шпион. Он был пойман с поличным во дворе одной из московских школ, где пытался незаконным путём приобрести учебник географии. В ответ на провокационную акцию Советского Союза правительством США были высланы из страны двадцать два советских дипломата. Комментарии к этому событию долго не сходили со страниц американской прессы, и всё это время меня не покидало восхитительное чувство собственной значительности. 

http://forumamerica.net